...Впрочем, я значительно забежал вперед. Теперь же обратимся к участникам группы, а начать, пожалуй,
удобнее с Данилова - личности, во многом определяющей человеческую интонацию
"Тамбурина". Первая часть интервью (более, впрочем, напоминающая монолог)
записывалась за обеденным столом во время редких минут питания на
новосибирских гастролях, устроенных для "Адо", "Тамбурина", Лаэртского,
Сили и многих других местной газетой "Энск".
Так вот, к середине даниловского рассказа диктофон отказал, и беседу
пришлось восстанавливать месясь спустя по дороге из Коломны в Рязань.
Тогда же (а это был один из переездов пресловутого акустического тура)
у Юры так некстати раздулся флюс, что он мужественно преодолевал на сцене
и в жизни и что, по его словам, повлияло на явно пессииистический финал
беседы при таком уверенном ее начале: еще несколько неафишируемых данных
и, пожалуйста, наслаждайтесь беседой. Юрий Данилов родился в 1956 году
(выглядит старше), женат, имеет двух дочерей (кстати, по его же сведениям,
все тамбуриновские дети - девочки). Основная работа - на компьютере, что
его отличает от всех других, полностью или частично (Василевский)
завязанных с музыкой во всех своих ипостасях.
ЮРИЙ ДАНИЛОВ.
- Как я попал в группу? Зто была долгая история. Значит, в
рок-энциклопедии "Кто есть кто в советском роке" написано, что
Данилов играл в группе "Пикник". Это правда. Правда и то, что это
был совершенно не тот "Пикник", который мы знаем сейчас...
- Да, если можно, с заходами в свою личную историю...
- А откуда ее нужно начинать?
- Откуда хочешь.
- Я - коренной петербуржец!
(реплика Леви: - Ты же говорил, что родился в Сибири?)
- Я не родился, а вырос в Сибири... Итак, коренной петербуржец,
которого в шесть лет папаша - военнослужаший увез в Сибирь, а к
девятоиу классу все же в Питер вернул. С самого детства играю на
губах (с удовольствием иллюстрируот: пбум, ибум... туруру), вне
казалось, что я труба, я хотел играть на трубе. И когда в 12 лет
я прочитал объявление о наборе в музыкальную школу - пошел туда,
но трубы там не оказалоеь, зато был кларнет пришлось идти на кларнет.
Музыкальная школа длилась несколько лет, и вскоре состоялся переезд
обратно на родину, а там меня ждала математическая школа, затем
какой-нибудь технический ВУЗ... (Василевскому: - Василевский, у нас
свободно, садись...), музыкальное обучение,
после нескольких попыток его возобновить, продолжить не удалось...
- Ты все-таки поешь.
- Да (мня, мня... жует). Ну вот, в Питере я поступил в довольно
элитарную математичеекую школу, где, конечно, что-то околомузыкальное
образовалось, потом в институте был ансамбль "Вторник", смешной такой...
- В каком институте?
- В Ленинградскоч злектротехническом.
(Влезает Аникин, который, как оказалось, довольно внимательно
следил за рассказом Данилова):
- "Понедельником" они не назывались из-за Банальности?
- Они объясняли это так: психологи, изучив недельный цикл
жизнедятельности человвка, выяснили, что вторник - это оптимальный по
всем параметрам день. Чуваки сказали мне: да, кларнет - это хорошо,
но вот если бы ты играл на саксофоне...
(И вновь Аникин): - Они хард играли?
- Естественно, хотя и не чужды были приятных мелодий. Их гением
был Плант, мы даже делали кое-что из пятого "Цеппелина". Короче,
они принесли мне из клуба саксофон, и я обнаружил, что после кларнета
на нем играть несложно. Но чуваки опять сказали, что это не рок, и
попросили флейту. А на ней научиться играть еще проще.. К тому же
совершенно случайно за (смешно подумать) 120 рублей я приобрел
отличную флейту, и было это в ...77-ом.
- Школу ты так и не окончил?
- В результате у меня так и осталось четыре класса, но с новыми
инструментами я был уже в состоянии разобраться самостоятельно.
Но четыре класса не могли дать звука настоящей флейты, и я начал
его искать. Понял, что придется снова учиться, но не для того, чтобы
играть в ансамбле 'Вторник", хотя и для этого тоже, да и просто чтобы
уметь играть. Так я попал во взрослую музыкальную школу - там учились
многие знаменитые люди, например, Андрюша Романов (он учился на год
младше меня). А параллельно учился Коля Михайлов - будущий президент
рок-клуба. Именно он меня и затащил в "Пикник". Бурлака совершенно
правильно в рок-энциклопедии пишет о том, что "Пикник" образовелся как
аккомпонирующий состав театра-студии Политеха в музыкальном спектакле
"Слово о полку Игореве"...
- Ты попал туда до Шклярского?
- Да, это был дошклярский период, который продолжался года три,
и это был совершенно другой "Пикник" и другие люди - Лева Добычин,
вокалист, гитарист Сережа Омельниченко, был Жак Волощук - веселый
такой...
- Мне очень нравится поздний "Пикник", ренний Шклярский меньше,
а записи твоего "Пикника" я вообще не слышал.
- Записей нет, кажется, а что касается раннего или позднего
шклярского "Пикника", то мне все равно, потому что, когда
Шклярский пришел - я оттуда ушел первым.
- ?
- Да он сказал, что ему неинтересно, что я играю. Я подумал: опять
учиться? (смеется) Это было слишком, и хотя я аккомпониатор по духу,
но все равно ушел - меня это не грело.
(Аникин не выдеркал столь душевного поворота: - Давайте выпьем
за то, чтобы в жизни не было того, что не греет. Предложение было принято,
и не без некоторой полемики).
- Бррр... где-то в 80-ом году был Политеховский Фестиваль рок-групп, и
там были "Пикник", "Яблоко" первоначального состава с двумя Капурами
- одна Капуро пела, а другая играла на бас-гитаре, причем, на Жаковской
- таком длинном самопале, и Татьяна Капуро была ростом с вашу Таню, ну,
может, чуть повыше и потоньше, в общем, смотрелась с басом, как голгофский
крест. И на скрипке играл такой Саша Царовцев (Вовка его должен помнить)...
Ну вот, когда я уже нигде не играл, мне позвонил Саша и сказал, что есть
такой гитарист - один из лучших в Ленинграде - он собирает сейчас команду,
и ему нужен флейтист. Кстати, он также сказал, что в этой группе уже играет
мой старый знакомый Саша Кондрашкин. Я взял телефон, созвонился и пришел на
репетицию в ДК "Мир" - место, хорошо известное предыдущему поколению
(раньше он назывался "ДК им. Молотова", а в народе "Молоток").
Это было весной 82-го года, находился он за трампарком, и найти его
было сложновато. В конце концов я нашел ДК, там Леви с Кондрашкиным -
они расположились на столах за сценой. Тогда они сыграли мне две вещи -
"Колесико" и "Бабочку", этими песнями я был куплен с потрохами. Весь
82-ой год мы провели в репетициях и нигде не появлялись...
- Т.е. группа как таковая появилась раньше официальной даты -
83-го года...
- Да, конечно. Но год до официального начала деятельности "Тамбурина"
(который, кстати, назывался тогда по-другому), мы еще собирались. Например,
когда я пришел, в группе был другой пианист - некий Горский, так вот, я его
вообще два раза всего видел - один раз на репетиции, другой - на одном
случайном концерте... такой вот период был поиска. А группу хотели назвать
"Баклажан" - есть "Яблоко", есть "Апельсин", почему бы не быть "Баклажану".
И я как-то привык к этой мысли, а Вовка говорит: нет, "Тамбурин". Мне не
понравилось - какое-то нейтральное назнание... музыкальный инструмент,
но Вовка человек упряыый, и он новое назввние отстоял. И вот как
"Тамбурин" мы действительно впервые выступили какого-то там января
именно 83-го года - и здесь Бурлака абсолютно прав, с этого времени и
Вовка ведет отсчет.
- Если попытать тебя на этапность творчества "Тамбурина" и спроецировать
на время, что получится?
- Конечно же этапы существовали. Все достаточно ясно делилось по
подготовкам к каким-то большим и важным концертам - как правило,
к фестивалям рок-клуба. Мы готовили к каждому фестивалю новую
программу и т.д., набирали фэнов...
(Отвлекается и смотрит в окно электрички)
- Ой, что это?
- Это Старо-Голутвинский монастырь.
- А мы вчера играли здесь?
- Нет, мы играли в Кремле - это на другом конце города.
- А какая это река?
- Ока. А вон там в нее впадает Москва-река.
- А эти рыбаки не утонут, лед-то тонкий совсем?..
Да, этапность существовала, и мы ее чувствовали в
первую очередь по рок-клубовским фестивалям.
- В то время это было очень важно?
- Да, да. Тогда это было мерилом, критерием многого.
Хотя, с другой стороны, мы понимали, что рок-клуб для нас был,
во-первых, местом встреч с друзьями, во-вторых, нас там могли найти
новые слушатели, и, конечно, это было местом для литовок - вещь в
то время обязательная. А в остальном мы из этого движения выпадали.
- Поддерживались ли отношения с другими группами? Были ли творческие
или иного рода контакты?
- Пожалуй, нет. Хотя были, конечно, приятные ребята - те же
"Странные игры"... Вот... в 85-ом году (я пытаюсь все же отследить этапность)
был третий фестиваль, и зто было одно из
наших пиковых выступлений, несмотря на то. что Макса к тому времени
с нами не было - его заменял его же друг Костя Меркулов. которому Макс
на воемя службы в армии это место завещал. А к четвертому обстановка
настолько изменилась - стало неуютно, много политики, борьба группировок
и многое другое... все это было от нас очень далеко. В результате мы
на этот фестиваль просто не попали, я уже даже не помню, почему... мы
проходили на нем как гости, со старой программой. Да и вообще-то этот
самый 86 год в музыкальном плане для меня гораздо дальше, чем моя личная
жизнь в то время с ее тогдашними трудностями. А, впрочем, к концу 86
года у нас был довольно большой состав: Петелин, Блейзизен, Макс вернулся...
в общем, интересное, во многом новое для нас звучание.
- Давай-ка сориентируемся: барабанщик, бас...
- Гитарист...
- Еще один гитарист?
- Да, чистый соло-гитарист. При этом стали играться гитарныв
вещи типа "Она не знает, в чем секрет".
- Так кто же играл на гитаре?
- На концертах играл Вадим Блейзизен, он сейчас работает в группе
"Паутина" - он к тяжелой музыке тяготел, потому от нас и ушел.
С ним можно было играть также открытые по звучанию вещи как
"Заблудший" или "Бегун". И мы много в этом составе играли - в
86-87 году. И готовились к пятому фестивалю, который проходил в ЛДМ,
и был не по рок-клубовски масштабен. И наша программа готовилась
соответствующе и со своим внутренним развитием: там быпи такие песни:
"Ночной трубач", "Окно" и т.п. А сам фестиваль был, конечно, отвратным
- и по музыке, и по публике. Пришло новое поколение, которое слушело
совершенно другие вещи, типа "Болты вперед" Феди Чистякова, которого
тогда с шумом приняли - это было то, что надо. Свин, наверное, себя
хорошо чувствовал в этой атмосфере. А наше не прозвучало, да и звук
был не очень, и Вадик чего-то там напортил - но все это мелочи.
Главное то, что публика это не приняла. И какое-то раздражение,
которое накапливалось потихонечку после всего этого, выплеснулось -
тут же ушел Петелин, ушел Блейзиэен. Хотя, я уже говорил, что
Блейзизену не хватало при форме "Тамбурина" времени для своих соло,
а он, как удачно заметил Рекшан, любит со второго такта улетать в
свою мальмстинию - так что в случае с Вадиком первопричина ухода из
группы была, видимо, такой.
- Леви оставался ритм-гитаристом?
- Да, у Леви всегда была двенадцатиструнка. Но это не касается записей,
где и все злектрические партии делал и делает он сам. Блейзизен был нужен
как концертный гитарист. Так вот, возвращаясь к истории, после этого мы
как-то скисли... 88, 89, 90 я уже вижу как в тумане. Были поездки в Ригу,
Таллинн, что-то еще, но у меня было ощущение,
что все эатухает, хотя именно в это вреия начали писать пластинки
и все такое прочее. Когда пик популярности прошел, когда пришла
новая генерация слушателей, вдруг открылась "дырка" на "Мелодии"
- именно после того пятого фестиваля к Вовке подошла Рябова
и сказала: "Ой, Вова, давай писать пластинку".
- Долго ее писали?
- Да, первую очень долго. Несмотря на то, что смен было всего
двадцать, все это растянулось месяца на четыре.
Она вышла, мы послушали и подумали: а что мы вторую не пишем?
Позвонили на "Мелодию" - Рябова уже в декрете,
другая девочка берет трубку: "Да, я вас знаю да,
конечно, приходите, Боже мой, о чем речь!"
Вторую пластинку писали уже побыстрее...
- Сейчас ты ощущаешь какой-нибудь подъем группы?
- Не знаю, наверное, я не буду отвечать на этот вопрос...
- Тебе что-то неясно?
- Напротив, мне все давно ясно. Я не вижу каких-то особенных перемен
к лучшему. Да, есть какое-то оживление, какие-то новые приятные лица -
это связано и е вашей группой, - но это не поворот
в жизни, это все было. А мы, наверное, стары для того, чтобы от всего
этого обрести второе дыхание. Я, непример, вижу, что мы
возвращаемся даже не к 80-м годам, а к ранним 70-м - единственное, что
звук стал получше. А в остальном - то же самое то же нищенство,
та же отдаленность народа от настоящей музыки.
И, думаешь, это когда-нибудь изменится?
см. далее - интервью с а.василевским :
журнал "охота" (последняя), №4-5. ado press, кфти 1993г.
|